Водные хроники Донбасса

Годы утекают, как вода: то неторопливо, то сумбурно. [...]
Пусть не покидает Вас надежда! Жизнь неповторима, как вода.
Валерий Никулин

Раннее утро. За окном еще не рассвело. Россыпь искр осветила малюсенькую кухоньку, в которой даже одному взрослому человеку было сложно поместиться. То и дело приходится уворачиваться от нерадивых дверец, чтобы лоб не расшибить в кровь об острый металлический угол. Зашипел газ. Синее пламя вспыхнуло на миг и дальше зашевелилось в привычном темпе. Над ним появилась большая кастрюля литров на 5. На стенках рыжий осадок, который я все никак не мог отодрать. Всякий раз находил себе оправдания, почему не стоит именно в этот день подачи воды заняться оранжевым налетом.

Поделюсь лайфхаками. За нагревом воды нужен глаз да глаз. Ненароком передержишь, и вуаля —придется тратить драгоценные литры, чтобы разбавить кипяток в тазике, который за эти три с половиной года успел дать течь. Не критично, но спускает понемногу. Пора бы новым обзавестись, может быть, даже размером побольше, но тогда совесть будет грызть еще сильнее. Кто знает, какой будет следующая подача воды, может, и не удастся наполнить все пожелтевшие от налета баклажки. Такое уже случалось раньше.

2014 год…

Я почти на одиннадцать лет моложе себя нынешнего. Война уже началась. Можно сказать, в полном разгаре. Летом бои идут уже не в сотнях километров от Донецка, а на окраинах города. Война меняет облик города. Я прекрасно помню опустевший Донецк. Летом 2014 он превратился из мегаполиса в город безлюдных скверов и парков, дорог без машин, пустых полок в продуктовых магазинах. Дончане собирались в группы, чтобы выжить. Вместе подготавливали подвалы, чтобы прятаться от обстрелов, не осознавая, что это убежище может стать братской могилой. Там, где собирались люди, была надежда на выживание. По крайней мере, этой мыслью каждый унимал свой страх перед неизвестным — боевыми действиями.

Почти всё лето 2014-го Луганск провёл без воды. Дончане прекрасно осознавали, что рано или поздно нас ждёт то же. В августе из-за боевых действий Донецк был обезвожен. Нас хотели взять измором. Мы были в осаде, и нас пытались уничтожить всеми возможными способами. Те немногие, кто остался в городе, готовились к бессрочному отключению водоснабжения.

Война внесла новые коррективы — поменяла ценности. Огромные очереди выстраивались к местам, где можно было приобрести десяток литров питьевой воды. Как правило, скупали всё очень быстро. Кому повезло, те возвращались домой с трофеем — двумя-тремя пятилитровыми бутылками заветной жидкости. Остальным же приходилось бродить от магазина к магазину, от ларька к ларьку, перекупать с рук — любой ценой найти немного питьевой воды.

В интернете или просто общаясь друг с другом на улице, люди передавали информацию о том, где можно раздобыть технической воды. Её набирали в водоёмах, фонтанах, канализации. Пожарные— кроме того, что отправлялись на места обстрелов, где тушили пожары,— развозили воду.

— Возле детской больницы пожарная машина. Можно набрать технической воды, — позвонили родственники.

Нужно было торопиться. Информация распространялась очень быстро. Воды на всех точно не хватит. Захватив несколько бутылок, мы с отцом отправились к месту раздачи. Люди, увидев тару в наших руках, стали расспрашивать:

— Где-то воду раздают?
— К зданию больницы приехала пожарная машина, нам родственники позвонили, им удалось набрать несколько бутылок, — рассказали мы.

Никто не старался скрыть информацию, от которой зависело выживание.

Люди стекались к машине. Пожарные наполняли ведра, бутылки, бидоны и передавали их владельцам. Перед нами стояло несколько человек. За нами очередь никто ещё не успел занять. Она двигалась быстро. Парень с девушкой унесли около десяти литров. Подошла женщина с десятилетней девочкой, неся бутылки и ведро. Наконец-то наша очередь. 

— Давайте, — пожарный протянул руку, схватился за пластиковую ручку.

«Как же было бы обидно, если бы вода закончилась на нас», — подумал я.

Жидкость заполнила лишь процентов 30 от пятилитровой бутылки.

— Закончилась. Сейчас поедем ещё набирать. Не знаю точно, когда вернёмся. Вызовов куча, — спасатель протянул почти пустую тару. Он будто извинялся за то, что нам повезло меньше, чем тем, кто унёс домой заветную техническую воду.

Домой возвращаться с пустыми руками нельзя.

— Пойдем тогда на ставок (пруд).

Алексеевский пруд находился совсем близко. По металлическому мосту навстречу нам шли люди с мутной зеленой жижей в вёдрах. Мы подошли к водоёму. Отец зашел в воду по колено, опустил в нее бутылку. Наполненные ёмкости он передавал мне. Несколько раз повторили эту процедуру, пока не заполнили все бутылки. Пруд всегда был грязным, в нём купались только самые отчаянные. Набирать воду из него раньше никто и не думал, но сейчас все мы были в безвыходном положении.

…2025 год

И вот я снова у плиты своей крохотной кухоньки. Похоже, передержал. Вода слегка парит. Верный признак того, что все же придется потратить еще одну бутылку, чтобы охладить воду для купания. С одной стороны, это даже хорошо: получится смыть с себя все мыло, с другой — весь этот осадок, что облепил стенки кастрюли, в итоге осядет на волосах и теле. Да и не хочется лишнюю бутылку тратить, можно было ей найти другое применение: смыть унитаз или лишний раз протереть полы, что случается в моей квартире не столь регулярно.

Обхватил обе ручки кастрюли. Ладони защитил двумя кухонными тряпочками. По пути в ванную разлил немного воды себе под ноги. Пес Хэм тут же пришел обнюхивать, что ему перепало. Ничего вкусного. Он лишь пару раз окунул шершавый язык в лужицу и пошел досыпать в коридор, самое прохладное место в квартире. Пока вода переливается в тазик, она выглядит вполне сносной. Даже осадок на пластике куда-то исчез, но ровно до тех пор, пока вода не высохнет. Тогда станет ясно, что налета стало только больше.

На стиральной машинке завибрировал телефон. Должно быть, СМС с оповещением о «дне воды» — пожалуй, самое ожидаемое сообщение за день. Но нет. Вдруг почему-то пришло уведомление из чата, в котором был выключен звук. Мистика, не иначе.

«Из-за обстрелов фильтровальной станции график подачи воды переносится».

К уведомлению от властей прилагались картинки, где были указаны новые даты подачи воды. Еще один дополнительный день накинули. Выходит, что подача уже не раз в три дня, а раз в четыре.

2017 год…

Я в военной форме. На моем рукаве — шеврон армейского корпуса. Хотя тогда было принято называть нас народной милицией. Мы едем с сотрудниками компании «Вода Донбасса» пыльными дорогами по тоннелям из еще не осыпавшейся зелени. На дворе ранняя осень, бабье лето. В Донбассе в это время еще жарко.

Последние четыре дня украинская армия обстреливала Южнодонбасский водоканал и прилегающую территорию. Мы отправились туда, чтобы пообщаться с сотрудниками насосной станции и выяснить ситуацию, а также последствия, к которым могут привести непрекращающиеся обстрелы со стороны ВСУ.

— По этой дороге проходит наш автобус, который привозит и забирает рабочих со станции. Бывает, что люди попадают под обстрелы, не доезжая до рабочего места. Вот здесь — мужчина показывает на дерево с заметными дырами от пуль в стволе — женщина получила ранение. Лёгкое. В плечо.

Дорога усыпана ветками, те посечены пулями и осколками. Украинские позиции совсем близко. Дорога простреливается. Нервозность нарастает, ведь в любой момент украинский снайпер может произвести выстрел, независимо от того, кто в автомобиле: мирные или военные. Формально я военный, хотя из оружия у меня — только фотоаппарат. В случае чего даже отстреливаться будет нечем. Такой себе солдат.

Притормаживаем около простреленных ворот. Рядом изрешеченная вывеска «Вода Донбасса». На территории насосной станции много воронок. Одна рядом с разбитым трактором. Ещё несколько замечаем вблизи одного из зданий. На стене — следы гранаты АГС.

— А вот здесь наше знаменитое дерево. Журналисты всегда его снимают.

В стволе торчит хвостовик от мины калибром 82мм.

Главный инженер компании «Вода Донбасса»Владимир Кошенко проводит нас к бомбоубежищу, где сотрудники вынуждены проводить каждую рабочую ночь, а с недавних пор и день, так как ВСУ открывают огонь по водоканалу не только в тёмное время суток. Здесь есть всё необходимое, чтобы переждать обстрел: вода, печь, кровати, даже телевизор. Это настоящее бомбоубежище, а не переоборудованный подвал, как, например, в прифронтовой зоне у мирных жителей.

Коллектив станции остался практически в полном составе ещё с довоенного периода. Кто-то ушел на пенсию, кто-то уволился, но костяк остался. Закалённые войной. Новички тоже есть, но чаще всего они не выдерживают испытания украинскими обстрелами.

— Вот здесь были попадания. Много небольших вороночек там. Трава погорела. А так у нас на проходной есть подборка хвостовиков. К нам они часто прилетают, — продолжает экскурсию главный инженер.

Четыре последние ночи были напряженными. Несмотря на обстрелы, работу станции не останавливали. Подача воды продолжалась. Но эти обстрелы вызывают недоумение, ведь насосная станция обеспечивает технической водой не только города Донецкой народной республики, но и населенные пункты Донбасса, которые находятся под контролем Украины. К слову, Авдеевский коксохимический завод также получает воду от Южнодонбасского водоканала.

— 80% воды идёт на ту территорию. Объяснить эти обстрелы я не могу, — недоумевает Владимир.

Главный инженер рассказал, что из-за обстрелов без водоснабжения может оказаться более миллиона людей, проживающих в Мариуполе, Красноармейске, Доброполье, Волновахе. Проблема в том, что снаряды могут повредить дорогостоящее оборудование, без которых работа станции невозможна.

Предыдущее обострение в районе Южнодонбасского водоканала было в июне. Сотрудники под свист пуль и мин выполняли свои профессиональные обязанности. Чудом удалось избежать потерь. Спустя 3 месяца обстрелы возобновились. Чем это обусловлено, предположить трудно. Владимир рассказал, что обстрелы возобновляются после очередной ротации в ВСУ.

Украинское правительство на международной арене заявляет, что жаждет прекращения конфликта, а за спиной отдаёт приказы своим вооруженным силам бить по жизненно важным объектам. Как в случае с Южнодонбасским каналом, эти обстрелы вредят в первую очередь населению территории Донбасса, подконтрольной Киеву. Возможно, Порошенко хочется использовать возможную гуманитарную катастрофу в корыстных целях, как это уже бывало ранее. Для того чтобы обвинить власти ДНР в терроре, а в условиях нынешней повестки дня— добиться ввода миротворцев на украинских условиях, а не на тех, что предложил Владимир Путин.

Напомню, что несколькими днями ранее украинские войска обстреляли Донецкую фильтровальную станцию.

…2025 год

Вместо привычного черпака у меня подаренный родителями 23 февраля 2022 года пивной бокал. По назначению его так ни разу и не применил. Зато он служит мне чаще остальных своих «коллег».

На то, чтобы помыться, уходит примерно 7-9 пивных бокалов. Первый — чтобы намочить голову. Второй набираю сразу же, потому что потом с закрытыми из-за мыла глазами будет сложнее. Тут же намыливаюсь. Надо делать все быстрее, пока вода не ушла из «фонящего» тазика. Намылился и взялся за ручку бокала. Его я также потратил на голову. Следующие два уйдут на тело. Иногда приходится еще один израсходовать на ступни. Чуть меньше половины тазика уходит на голову. Когда вода почти заканчивается, ее сложно набрать в бокал. Тогда я беру тазик и выливаю остаток на себя, чтобы смыть все окончательно. Всякий раз ловлю себя на мысли, что воду на дне тазика лучше не использовать, так как там осадка больше всего, но жадность заставляет потратить все до последней капли.

2022 год…

Мне едва стукнуло 30. К этой цифре еще не привык. Цеплялся за «юность», а на дворе была война. Вернее, самое начало СВО. Нынешние проблемы с водой начались весной 2022 года. Ровно с того момента, как российская армия вошла на окраины Мариуполя. Последний раз в Донецке вода бесперебойно шла в марте 2022 года.

Это была не первая поездка в охваченный боями Мариуполь, но пылающий город все также поражал своими черными девятиэтажками, столбами дыма и не покидающим чувством близкой смерти. Она буквально была под ногами. Скрываясь от украинского обстрела, мне пришлось перепрыгивать через укрытое одеялом тело убитого мирного жителя. Будь я менее расторопным, может быть, лежал бы рядом.

Всякий раз, возвращаясь из Мариуполя, чувствовал запах костра. Не всегда виной были тлеющие многоквартирные дома. Зачастую дымом пропитывалась одежда, пока разговаривал с местными жителями у подъездов, в которых им приходилось укрываться от обстрелов. Запашок от одежды ощущал уже в Донецке. Тогда на контрасте становилось заметно многое. И пятна на одежде после предыдущего выезда. Благо в тот раз не пришлось валяться в пыли посреди двора между двумя выгоревшими домами. Но день я тот запомнил не только из-за выезда, но и потому, что это был последний раз, когда в Донецке по-человечески шла вода и я принял душ.

…2025 год

За годы безводья выработались определенные привычки, на которые я раньше не обращал внимания. Но в последнюю поездку в Крым поймал себя на этом.

Прошу прощения за подробности, но в Донецке порой приходится настолько экономить воду, что лишний раз сливной бачок стараешься не трогать. Бережешь её, а потом в день воды заполняешь все возможные ёмкости, и от этой мысли становится как-то легче и даже настроение улучшается.

Экономия воды стала обыденной привычкой, как умыться с утра, почистить зубы и так далее. Это настолько въелось, что даже в городах, где подобных проблем нет, совесть как-то жует, когда чрезмерно расточительно пользуешься водой.

Есть и обратная привычка: мыться на дорожку по несколько раз. Понимаешь, что это бессмысленно, так как в дороге эффект чистоты пропадает чуть ли не сразу. Но все равно пытаешься напоследок намыться по полной. А параллельно с этим в голове высчитываешь, сколько дней до часа Х — момента, когда дадут воду дома.

На Большой земле часто удивляются тому, как я часто говорю о воде, делюсь подобными мыслями, так как у людей там таких проблем нет и им подобные размышления кажутся какой-то дикостью. Поэтому многие удивились, когда поднялась информационная волна касательно нынешних проблем с водоснабжением в ДНР. Да, за все эти долгие военные годы проблема никуда не делась, и сейчас ситуация стала критической.

Не хочется заканчивать пост на грустной ноте. Знаю, что и через это пройдем. Все-таки на дворе не 2022 год, когда, по личным ощущениям, ситуация с водой была тяжелее. Потом будем вспоминать, как было непросто,  и радоваться, что больше не нужно с этим сталкиваться, а в то же время держать в голове мысль, что нужно приберечь баклажку-другую на всякий случай. Но все это будет потом, не сегодня.

Не сегодня.