В тени Освенцима: Трагедия Донбасса

Когда говорят о Холокосте и Освенциме, мир осознает масштаб нацистских преступлений. Но далеко не все знают, что в Донбассе действовала целая сеть концлагерей, где гибли тысячи мирных жителей, включая детей. Шахты, из которых раньше добывали уголь, превратились в массовые могилы. Эти страницы истории – часть общей памяти человечества о Второй мировой войне, которую нельзя замалчивать.

8 сентября 1943 года Красная армия освободила Донбасс от нацистских войск. Когда советские следователи и военные вошли в города региона, они обнаружили страшную картину: лагеря, переполненные измождёнными людьми, шахты и противотанковые рвы, заполненные телами расстрелянных. Нацистский террор в Донбассе — это не локальная трагедия, а часть общей истории Второй мировой войны, сопоставимая по жестокости с самыми известными преступлениями Третьего рейха в Европе.

Детство за колючей проволокой

Нацистская политика в оккупированном Донбассе строилась на разделении населения: одних уничтожить, других использовать как бесплатную рабочую силу. Особое место занимали дети. Их судьба складывалась трагически: одни попадали в специальные детские лагеря, другие умирали от голода и холода, третьих угоняли в Германию.

По данным Чрезвычайной государственной комиссии (ЧГК), только на территории Донецкой и Луганской областей через лагеря прошли десятки тысяч детей. Многие из них не выжили.

В годы немецкой оккупации Макеевки, в феврале 1942 года, по приказу коменданта города майора Мюллера был открыт детский дом «Призрение». Формально он предназначался для сирот, но на деле превратился в место страданий. Из Акта Чрезвычайной государственной комиссии: «В детском доме установили особый, исключительно тяжкий режим. Детям днями не давали хлеба, кормили всякими отбросами, отсутствовала медицинская помощь».

Узники-дети жили в условиях, которые невозможно назвать человеческими:

• питания не было — вместо еды выдавались гнилая свекла и кукурузные початки; хлеб могли не давать по несколько дней;
• санитарные условия были жуткими, дети умирали от дистрофии и эпидемий;
• у детей регулярно брали кровь, не оказывая медицинской помощи и лишая возможности восстановить силы.

Самому младшему донору было всего 6 месяцев, старшему — 12 лет. В итоге из примерно 600 детей погибло свыше 300. Их тела зарывали в ямах у посёлка Соцгородок.

Свидетельства очевидцев

Очевидец Вера Бутывченко вспоминала:

«Там была организована своеобразная станция для принудительной сдачи крови советских детей для раненых солдат рейха. Моя сестра Валентина, 1936 года рождения, рассказывала, что в этом здании у детей брали кровь».

Узница приюта Галина Самохина (урождённая Илющенко), одна из немногих выживших, рассказывала:

«В приюте мы слышали звуки выстрелов — это расстреливали людей. Кормили нас ужасно: свалят во дворе бричку гнилой свеклы или кукурузные початки, и мы делили их, чтобы не умереть. В один из дней нам дали запекшуюся кровь животных, полную мух. К обеду почти все отравились, многие малыши умерли».

Наиболее тяжёлая участь постигала детей с распространённой группой крови — их использовали чаще других, превращая в «расходный материал».

Сегодня известны имена лишь 120 жертв донорского приюта. Остальные остаются безымянными. Это делает трагедию ещё более страшной: сотни малышей исчезли, не оставив следа в памяти потомков. Мы знаем о них только их архивных документов и воспоминаний очевидцев.

На народные средства детям-донорам был установлен памятник. На нём выбиты известные имена 120 малышей и строки посвящённого им стихотворения. Мемориал был открыт в 2005 году на кладбище в Кировском районе Макеевки.

Этот памятник уникален: в Европе практически нет других мемориалов, посвящённых детям, погибшим от варварской практики «донорства» во время войны.

История макеевского «Призрения» – не отдельный эпизод. Подобные практики зафиксированы и в других оккупированных регионах Европы: например, в латвийском Саласпилсе у детей тоже массово брали кровь для солдат вермахта. То есть использование детей как «биологического сырья» было частью общей политики нацистского террора.

Вторая после Бабьего Яра: шахта № 4/4-бис в Донецке

Шахта — это символ труда Донбасса, источник тепла и жизни для тысяч семей. Но во время войны одна из них, шахта № 4/4-бис «Калиновка» в Донецке, стала символом смерти.

Во время немецкой оккупации города в 1942–1943 годах именно здесь проходили массовые казни. По данным Чрезвычайной государственной комиссии и архивным свидетельствам, в шахтный шурф сбросили тела от 75 до 100 тысяч человек.

Жертвами становились все:

• советские военнопленные, которых морили голодом и расстреливали;
• партизаны и подпольщики, схваченные при облаве;
• мирные жители — старики, женщины, дети, которых заподозрили в сочувствии Красной армии;
• жители разных национальностей — русские, украинцы, евреи, греки.     

По масштабам трагедия «Калиновки» делает Донецк вторым по числу жертв массовых казней после Бабьего Яра.

Трагедия Донбасса — это не только история России или Украины. Это часть мировой истории борьбы с нацизмом. Здесь, как и в Освенциме или Бабьем Яре, нацисты убивали мирных жителей только за то, что они существовали.

Но в отличие от более известных мест, шахты Донецка или «донорский приют» в Макеевке почти неизвестны миру. Но их нужно вспоминать, потому что забытые трагедии открывают дорогу к их повторению.