«Она родилась во время войны, и война забрала её...»

Посреди палисадника пригородного дома на краю Донецка, там, где город граничит с леском, на табуретках стоял маленький деревянный гроб. День был ясный и тёплый. В гробу лежала шестилетняя девочка Алина. Её лицо было прикрыто тонким покрывалом. Глаза закрыты. Кожа – белая как фарфор.

Семья, друзья и соседи собрались вокруг. Прикрытые руками лица и склонённые головы. Все были молчаливы. Что здесь можно сказать. Люди просто плакали. Они обнимали друг друга в попытке утешить. Было настолько тихо, что слышно было только шелест деревьев на ветру.

Серый фургон торжественно подъехал к дому. Задняя дверь открылась.

Бабушка, слишком старая, чтобы выдержать поездку на кладбище, простилась там, во дворе дома. Она с трудом поднялась на ноги, когда двое мужчин в военной форме проносили гроб мимо неё. Наклоняясь, чтобы поцеловать внучку в последний раз, бабушка споткнулась, едва не повалив гроб на землю. Собравшиеся ахнули. Кто-то заплакал.

Самое худшее, когда это происходит с детьми. Да, именно дети – это всегда ужасно.

Мы присоединились к похоронной процессии, направлявшейся на кладбище. И прошли «полым маршем» (песня 'Hollow march’ («Полый марш») группы Omega lithium – прим.) к краю могилы. Стук лопаты о землю. Звук, знаменующий конец жизни, когда гроб уже опущен в могилу. И, когда всё окончено, на холмик ставят её фотографию. Она была очень красивой девочкой.

«Мы хотим мира», - говорит её мать, захлёбываясь рыданиями у могилы. «Она родилась во время войны, и война забрала её, она этого не заслуживает».

Восемь лет продолжалась эта проклятая война. Восемь лет – то разгораясь с новой силой, то почти затухая. Медленная череда убийств. Украинские обстрелы Донецка. А потом, в 2022, Россия отправила танки через границу.

Сестра-подросток девочки всё ещё была в состоянии шока. Она говорила медленно. Как будто каждое слово давалось её с трудом. «Тяжело переживать чью-то смерть, слушать рассказы, читать новости и понимать, что люди умирают. Но когда это происходит с тобой, это нельзя понять». Она вытерла слёзы, скатившиеся по щекам. «Я не знаю исхода этой войны, но это страшно. Так много людей погибает, а сколько ещё погибнет?»

Сотни тысяч погибнут с тех пор, как она произнесла эти слова. Украинский солдат, выпустивший снаряд, который убил ту маленькую девочку, вероятно уже тоже мёртв.

Спустя несколько дней я узнал, что ещё двое детей погибли в результате украинского обстрела в пригороде Донецка. Для того, чтобы найти место похорон, потребовалось некоторое время, и мы оказались там посреди церемонии. Семья рыдала у могилы. Мне сказали уйти. Меня не хотели видеть там. И мне пришлось бродить у ворот в ожидании машины, пока присутствовавшие на похоронах покидали кладбище. «Ты британец. Это ваших рук дело», - выкрикивали некоторые из них по пути, обнимая заплаканных спутников. «Вам должно быть стыдно!»

Один из тех случаев, когда ты журналист… Ничего не можешь сделать, просто стоишь там, и чувствуешь себя отвратительно.

Некоторое время спустя я встретился с воспитательницей Алины из детского сада у неё дома. Я познакомился с ней на похоронах. Она мне понравилась. От неё исходила тёплая и добрая энергетика, свойственная хорошим учителям.

Я спросил, как она объясняет войну своим подопечным. И она показала мне, собрав вокруг детей.

«Было когда-то три сестры: Россия, Беларусь и Украина. И они жили счастливо вместе. Но затем злое чудовище, Гиена, пришло из-за моря и попыталось разрушить их дружбу. Но однажды они снова будут жить в мире».

«Мой папа так не считает», - вмешался маленький мальчик.

«Не считает как?»

«Что будет мир».

«А я так думаю», - ответила воспитательница.

«Я думаю, что украинцы – хорошие люди», - прощебетала девочка. «Но те, кто ими управляет – плохие».

Тем летом 22-го года ещё была надежда, что война закончится быстро.

Но Гиена была голодна. У неё текли слюни при мысли о возможности победить Россию с помощью крови украинцев. НАТО анонсировала беспрецедентный военный бюджет. И большая часть бойни была ещё впереди.