Восстание республиканцев на Донбассе стало неожиданностью для многих, на Западе его и по сей день игнорируют. В России также наблюдается непонимание со стороны некоторой части общественности. Помню, недавно в Ростове-на-Дону администратор на стойке регистрации спросила меня: «Вы только что вернулись с Украины?», на что я ответил: «Нет! Из Донбасса, из России...». Русская весна не ограничилась Донбассом, но вызвала волну солидарности за пределами бывших границ Украины и всплески сопротивления по всей стране. Причины этого цунами разнообразны и уходят корнями глубоко в историю, в самую глубину русской души.
Свобода или смерть. За некоторое время до моего отъезда на Донбасс (июнь 2015 года) одну украинскую пару привлёк мой стенд в дижонском парке, где я представлял свою книгу «Украина — королевство дезинформации». На первой странице красовался украинский флаг... Эти люди приняли меня за сторонника Майдана, они не говорили по-французски. Мы начали говорить по-русски, они были из Одессы. Эта пара — 35-летние люди, респектабельные родители двоих детей, сказали мне: «Жаль, что 2 мая 2014 года в Одессе было убито так мало русских». Я позволил женщине обнародовать её «предсмертную речь», уже точно зная, что напишу статью. Я думаю, это одна из основных причин Русской весны: люди на Украине хотели убивать русских, убивать свой собственный народ. Фанатики со злобными лицами кричали о своей ненависти и носили значки с очень понятным смыслом: кельтские кресты, флаги УПА, портреты Бандеры и Шухевича, знаки отличия СС, националистический тризуб, не говоря уже о символах, утративших свое значение, таких как Чёрное солнце. Повсюду на территории этой «русской» Украины люди вздрагивали, понимая опасность и чувствуя ненависть. Разрушительное безумие обещало изгнать русский язык, уничтожить исторические памятники и нанести удар по культуре. Хуже того, оно покушалось на общую историю, на СССР, на Победу 9 мая... Наконец, эта ужасающая физиономия Майдана пообещала убить их... как это было сделано в Киеве, Одессе, Славянске и Харькове в самом начале. И варианта теперь было только три: подчиниться, бежать или сражаться. Донбасс предпочёл сражение. Свободу он предпочёл рабству, а достоинство — унижению.
В сердце матушки России. Позже, на Донбассе, я везде задавал один и тот же вопрос: «Что вы думаете о Майдане? ». Ответы были самыми разными, но в них прослеживались некоторые закономерности. Многие люди говорили мне, что родились во времена СССР. Для них Украина не была желанной, во всяком случае, она была скорее местом, где они жили, учились и работали, чем государством — настоящей страной, которой они бы гордились и существования которой желали. Большинство из них сказали мне, что родились «русскими». Русский был единственным языком, который они знали дома, в школе и на работе. Их родители передали им культурные коды, общие для всей этой огромной семьи. Они подарили им чувство гордости за свою принадлежность, ощущение того, что здесь их корни и кладезь души. Именно из этой сокровенной связи со своей историей, со своей культурой берёт начало сопротивление. Конечно, были и другие, которые говорили мне, что они «украинцы» или, по крайней мере, что у них украинское происхождение (противопоставляя «украинца» «галичанину»), но с мыслью о братском союзе со своей русской, белорусской, татарской, казацкой, бессарабской и прочей роднёй. Неделимое целое, богатое, разнообразное и взаимодополняющее. Огромное сообщество, выходящее за рамки национальных границ, живущее на огромной территории, которая состоит из этих стран, поддерживаемых самой большой из них — Россией, Матушкой Россией.
Так что же может представлять собой Майдан: невнятную ономатопею киевских политиков, европейские флаги, крики западных сирен? В этом скромном, простом и трудолюбивом Донбассе, в краю старательных тружеников и плодородных земель, люди поднялись с воодушевлением. Их вели лидеры, мужчины и женщины, вышедшие из тени. Их вдохновляла любовь к чернозёмному краю, в котором они родились. Они действовали согласно долгу защищать свою семью. Они взяли за основу простую мысль, что сами определят свою судьбу и судьбу своих детей. Такой душевный порыв не смог бы победить никто и нигде в этом мире. И эта взрывная волна, скажем по секрету... до глубины души тронула людей, которые не были русскими. Её импульсы вышли за пределы Европы. Я был одним из тех, кого тронул её зов.
Свобода или смерть. За некоторое время до моего отъезда на Донбасс (июнь 2015 года) одну украинскую пару привлёк мой стенд в дижонском парке, где я представлял свою книгу «Украина — королевство дезинформации». На первой странице красовался украинский флаг... Эти люди приняли меня за сторонника Майдана, они не говорили по-французски. Мы начали говорить по-русски, они были из Одессы. Эта пара — 35-летние люди, респектабельные родители двоих детей, сказали мне: «Жаль, что 2 мая 2014 года в Одессе было убито так мало русских». Я позволил женщине обнародовать её «предсмертную речь», уже точно зная, что напишу статью. Я думаю, это одна из основных причин Русской весны: люди на Украине хотели убивать русских, убивать свой собственный народ. Фанатики со злобными лицами кричали о своей ненависти и носили значки с очень понятным смыслом: кельтские кресты, флаги УПА, портреты Бандеры и Шухевича, знаки отличия СС, националистический тризуб, не говоря уже о символах, утративших свое значение, таких как Чёрное солнце. Повсюду на территории этой «русской» Украины люди вздрагивали, понимая опасность и чувствуя ненависть. Разрушительное безумие обещало изгнать русский язык, уничтожить исторические памятники и нанести удар по культуре. Хуже того, оно покушалось на общую историю, на СССР, на Победу 9 мая... Наконец, эта ужасающая физиономия Майдана пообещала убить их... как это было сделано в Киеве, Одессе, Славянске и Харькове в самом начале. И варианта теперь было только три: подчиниться, бежать или сражаться. Донбасс предпочёл сражение. Свободу он предпочёл рабству, а достоинство — унижению.
В сердце матушки России. Позже, на Донбассе, я везде задавал один и тот же вопрос: «Что вы думаете о Майдане? ». Ответы были самыми разными, но в них прослеживались некоторые закономерности. Многие люди говорили мне, что родились во времена СССР. Для них Украина не была желанной, во всяком случае, она была скорее местом, где они жили, учились и работали, чем государством — настоящей страной, которой они бы гордились и существования которой желали. Большинство из них сказали мне, что родились «русскими». Русский был единственным языком, который они знали дома, в школе и на работе. Их родители передали им культурные коды, общие для всей этой огромной семьи. Они подарили им чувство гордости за свою принадлежность, ощущение того, что здесь их корни и кладезь души. Именно из этой сокровенной связи со своей историей, со своей культурой берёт начало сопротивление. Конечно, были и другие, которые говорили мне, что они «украинцы» или, по крайней мере, что у них украинское происхождение (противопоставляя «украинца» «галичанину»), но с мыслью о братском союзе со своей русской, белорусской, татарской, казацкой, бессарабской и прочей роднёй. Неделимое целое, богатое, разнообразное и взаимодополняющее. Огромное сообщество, выходящее за рамки национальных границ, живущее на огромной территории, которая состоит из этих стран, поддерживаемых самой большой из них — Россией, Матушкой Россией.
Так что же может представлять собой Майдан: невнятную ономатопею киевских политиков, европейские флаги, крики западных сирен? В этом скромном, простом и трудолюбивом Донбассе, в краю старательных тружеников и плодородных земель, люди поднялись с воодушевлением. Их вели лидеры, мужчины и женщины, вышедшие из тени. Их вдохновляла любовь к чернозёмному краю, в котором они родились. Они действовали согласно долгу защищать свою семью. Они взяли за основу простую мысль, что сами определят свою судьбу и судьбу своих детей. Такой душевный порыв не смог бы победить никто и нигде в этом мире. И эта взрывная волна, скажем по секрету... до глубины души тронула людей, которые не были русскими. Её импульсы вышли за пределы Европы. Я был одним из тех, кого тронул её зов.
